Маленькие Кошмары 2. Глава 2 // Фанфик Леди Баг и Супер-Кот

Опубликовано 20.02.201923.02.2019 автором julia

Слово Адриану: что для НЕГО значит «просто друг».

Все части здесь: ТЫК!

Часть II. Глава 2

Взгляд из мрака

Закончив с делами, Габриэль встал из-за рабочего стола и привычно остановился перед несколько абстрактным, но всё равно красивым портретом безвременно ушедшей супруги. Сколько лет прошло? Два с лишним? Или почти три? Пожалуй, скоро сухие казённые строки архивов заменят «пропавшая без вести» на «погибшая». И только он один знал некую тайну.

— Ты вернёшься ко мне, любимая, — провёл Агрест рукой по полотну. И, остановившись на скрытых кнопках, нажал. Круглый участок пола, вместе с ним, бесшумно ушёл вниз.

Тайны. Секреты. Ложь. Они имеют свойство множиться и накапливаться. И со временем порождать противоречия, чреватые проблемами. Но Габриэль Агрест не был человеком, позволяющим подавить себя обстоятельствам. Впрочем, если бы кто-то и узнал, что такой строгий рационалист имеет дело с такими, прямо скажем, ненаучными сферами – не поверил бы.

Техномагический подъёмник доставил хозяина в обширное полутёмное помещение. Высокие стены и сводчатый потолок добавляли объёма. А многочисленные опорные реи, поддерживающие это всё, изгибаясь дугами, пересекаясь друг с другом, под определёнными углами создавали схематическое изображение то ли мотылька, то ли четырёхлепесткового цветка. Фантастично-причудливое помещение тянулось вдаль, где из люка в потолке падал свет, озаряя громадный, но незатейливый круглый барельеф на дальней стене, составленный такими же пересекающимися дугами. Мотылёк в двойном круге. Из того же люка слабыми хрустальными струйками стекала вода, почему-то ассоциирующаяся со слезами и позволившая разрастись тянущемуся к свету кустарнику, оправой подчёркивающему барельеф понизу. И среди этой оправы белой жемчужиной сверкала в луче капсула-саркофаг…

— Когда-нибудь ты вернёшься ко мне, — повторил владелец тайны. И, повернувшись, направился по узкому железному мостику над залитым водой дном помещения-резервуара в другой, тёмный его конец.

Люк привёл в круглую залу поменьше. На сей раз железные, укреплённые рейками стены, производили не столько величественное, сколько суровое, отдающее грубым военным минимализмом, впечатление. Однако Агрест гордился своим творением. Используя познания древней магии и современные технологии, он создал это место ещё до того, как ему в руки попала брошь Мотылька. И теперь комплект был полон.

Неспешно сняв галстук, под которым скрывалась булавка с неприметным тёмным камушком, мужчина повернулся к большому круглому, перечёркнутому тем же, что и на барельефе, схематичным изображением, закрытому окну.

— Нууру, подними тёмные крылья!

Через миг вместо красно-белого дизайнерского костюма на нём красовалось нечто, больше похожее на строгий смокинг из волшебной материи. Даже брошь с четырьмя крылышками-лепестками смотрелась аналогом галстука-бабочки, голову целиком закрыла маска-капюшон, линии вокруг глаз на которой складывались в полумаску-мотылька. В руке возникла трость с набалдашником, а вокруг, поднявшись изо всех углов, замельтешили сотни белых крылышек.

— Итак, посмотрим, — оконный проём с тихим гулом раскрылся от центра в стороны, демонстрируя беспечно озарённую солнцем панораму Парижа. Если бы не долгий спуск, можно было бы подумать, что помещение находится этаже на восьмом.

На самом деле волшебное окно позволяло видеть гораздо больше. Перед пристальным взором раскинулись не только улицы города, но и наполняющие их мысли, чувства, действия. Это избавляло от необходимости лично выискивать в толпе подходящего человека. А само помещение было защищено от любого проникновения или обнаружения, в том числе магического. Именно в этих непроницаемых стенах Габриэль ощущал самую полную свободу.

– Где же ты, юный талантливый дизайнер? Продвигать таланты – моё призвание, хе-хе.

— Ну что, Маринетт, — самым задушевным голосом промолвил Адриан. – Есть две новости – одна хорошая, другая… логичная.

— Давай только хорошую. Или нет… давай всё сразу.

— Ладно. Во-первых, увы, официальная версия нашей фотосессии уже утверждена, — он понизил голос. – Только между нами, у меня возникло впечатление, что такой суровой ролью отец хотел отвадить от меня лишних поклонниц. Но это не значит, что старалась ты зря. Он оценил твою работу и назвал талантливой. Цитирую: «коррекция грамотная, атмосфера выдержана, и мне по душе дополненный костюм секретарши».

— Ну… это не я придумала.

— Но выполнила ты. Поверь, впечатлить моего папашу очень непросто, а уж выбить похвалу практически невозможно. Ну а во-вторых – жаль, что тебя сегодня не было в школе. Там творился полный аншлаг! Причём обсуждали не столько меня, сколько тебя. Аля ещё не рассказывала про свой успех?

Новоявленная знаменитость покосилась на сидящую рядом подругу, явившуюся якобы с благородной миссией передать и помочь выполнить домашнее задание. Та отчаянно замахала руками, давая понять: «Меня тут не было!»

— Э-э, нет. И, значит, правильно я сделала, что не пришла, хи-хи. Дай угадаю: «Этой Дюпен-Чен только чемоданы на вокзале и таскать!» — она изобразила надменно-капризную интонацию Хлои.

— Ха-ха, не без этого. Но нужно было видеть её лицо в тот момент! А кое-кто, заметив следы обработки, решил, что вы с Алей вздумали всех разыграть, и не было тебя ни на какой фотосессии. Тогда она им свой главный козырь – на стол. Съёмку в отеле. Вот тут-то веселье и началось!..

Обсуждаемая труженица массовой информации со шкодливой миной выскользнула из комнаты, а Маринетт с Адрианом всё болтали. С конкретной фотосессии разговор перешёл на искусство в целом, не такой лёгкий труд позирования, обработку изображений, просто предыдущие образы Агреста и дизайнерские рекомендации насчёт предполагаемых дальнейших. Девушка была рада наконец отбросить свою робость и просто послушать голос любимого, незаметно втягиваясь в разговор. Парень, пусть тема была и нейтральной, тоже рад был выговориться, сбросить напряжение и обиду. Он ожидал, что придётся утешать расстроенную одноклассницу, а вместо этого ощущал, как её поначалу застенчивый голосок, набираясь уверенности, сам возвращает доброе расположение духа.

Вспомнились её глаза на последней рассматриваемой фотографии. Отец заподозрил в них «нежные чувства», и это звучало почти обвинением. А что если… Адриану никто никогда не признавался в любви. Что само по себе звучало странно, учитывая обилие поклонниц. Но их фанатичное обожание на истинную любовь не тянуло.

Отдельно вспомнились Хлоя и Лила. Первая просто и открыто висла на однокласснике. От прочих назойливых фанаток отличало лишь давнее устоявшееся знакомство, которое и дружбой-то назвать можно было с натяжкой. Вторая появилась неожиданно и взялась за дело основательно, не стесняясь в средствах, чтоб наладить контакт и произвести впечатление. А когда её махинации раскрылись, это привело к появлению Вольпины – самой хитрой из акум, едва не доказавшей, что она новая героиня. Были ли чувства этих двоих любовью – трудно судить. Но сам Адриан испытывал лишь раздражение и неловкость.

Маринетт же была совсем другой. Да, она явно робела перед ним, что парень списывал на свою окаянную известность. Но никогда не заискивала, не просила автографов, не пыталась примазаться к славе. Да и сблизиться тоже не торопилась, ограничиваясь своей обычной бескорыстной доброжелательностью. Только этот свет в глазах… Результатом правки он не был однозначно. Зато так и сиял, когда девушка колдовала над той самой правкой. И как его в таком случае понимать? Черта творческой натуры? Или нечто большее?

Вспомнились другие одноклассницы – Алекс, Джулека, Роуз. Они тоже быстро перешли к простому дружескому общению, что не могло не радовать. Каждая смотрела по-своему и по-своему симпатизировала. Вопрос, насколько сильно…

Агрест поймал себя на мысли, что почувствовал бы разочарование, начни кто-то из них тоже подбивать клинья. И не в том даже дело, что его собственное сердце безраздельно принадлежало ЛедиБаг. Просто он слишком ценил обретённую наконец дружбу. Чувство открытое, понятное и неподдельное. А там, где любовь… там всегда проливается кровь! Лила дала это понять весьма убедительно. Не хотелось, ох, как не хотелось видеть на её роли добрую и милую Маринетт.

Что ж, так или иначе, сейчас они беседовали просто как два интересующихся модой и творчеством человека. И кажется, оба были искренне рады такому.

Ребята и подумать не могли, что за их беззаботностью пристально следит холодная, недобрая воля…

Конечно, подробностей разговора Бражник слышать не мог. Да и неинтересен ему был «детский лепет». Он надеялся на обиду, горе и разочарование творческой души, ошарашенной плохими известиями. А вместо этого всё сильнее ощущал раздражение сам.

Злодей не испытывал неприязни или даже пренебрежения к своим потенциальным жертвам. Для него они были творческим материалом – как ткань и пуговицы для самой Маринетт – из которого «иголка» акумы могла создать произведение тёмного, но всё же искусства.

Да, технически можно было направить светлую бабочку на это счастливое воодушевление, приумножить его новыми силами и сотворить не менее могучего воина. Которым, возможно, даже получилось бы управлять, задав подходящую мотивацию. Вот только на кого-то нападать и что-то отбирать такой посыльный точно бы не согласился.

На первый взгляд, счастье так же затуманивало разум, как и горе. Также делало его податливым и подконтрольным. Но на деле разница была огромной. Да, счастливая душа не задумываясь откликнулась бы на просьбу о помощи. Но недобрые намеренья распознала б если не сразу, то добравшись до цели точно. И тогда уж никакие угрозы или убеждения не заставят «отнять игрушки у детей». Конечно, оставался вариант объяснить, для чего они требуются. Но своих тайн манипулятор был не намерен выдавать. Да и бить на жалость не собирался.

Гораздо проще было найти человека, охваченного горем, злобой, а самое лучшее – желанием отомстить или покарать. Такой не задавался вопросами и не терзался сомнениями. Получив силу, он не задумываясь применял её в дело. И направить бушующую ярость в новое русло не составляло труда. Тем более, что цель сама неизменно прибегала на место происшествия и ввязывалась в драку.

И юная мастерица фотошопа, несмотря на разгромный провал своих трудов, почему-то ни в какую не желала становиться орудием мести. То ли неведомый телефонный собеседник смог её утешить, то ли (ох уж эта девчачья болтливость) вовсе не позволил печальной новости дойти до адресата.

Зато неподалёку обнаружилась более подходящая кандидатура…